Прием граждан 2-29-04

О городе

Органы власти

Коррупции НЕТ!

23 февраля - день воинской славы России - День защитника Отечества

Афганистан в душе моей…

12.07.2011
 
 
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Афганистана.
Афганская война была последней крупной войной Советского Союза. Ее финал ни в коей мере нельзя рассматривать, как военное пора­жение. Ведь даже просоветское правительство в Кабуле, оставшись без помощи северного со­седа и опираясь исключительно на собственные силы, сумело продержаться у власти три с по­ловиной года. И это в борьбе с объединенной вооруженной оппозицией, активно поддерживав­шейся из-за рубежа.
Сегодня мы знакомим наших читателей с хранящимися в госархиве Кемеровской области (ГАКО) воспоминаниями В.М. Чурпиты, из­вестного в Кузбассе политического и обще­ственного деятеля, почетного гражданина Кемеровской области. В период афганской во­йны В.М. Чурпита находился в Демократиче­ской Республике Афганистан в качестве со­ветника ЦК КПСС при ЦК НДПА. С любезного согласия автора приводим ряд наиболее инте­ресных отрывков из этого замечательного исторического документа.
«В 1985 г. летом, буду­чи в Мазари-Шарифе, мы не могли не заехать на завод по производству минеральных удобрений. Были мы на этом пред­приятии примерно около часа. Уезжая с террито­рии завода, я увидел у заводских ворот, снаружи завода, наши БТРы и со­ветских солдат. Мы оста­новились, подошли к ним, расспросили их о службе. Они вместе с аф­ганцами охраняли завод. В том, что было от кого охранять, мы убедились здесь же. Только собра­лись садиться в машины, видим, бежит к [нам] афганский солдат и про­сит подождать. Из его возбужденного состояния и прерывающейся запы­хавшимся дыханием речи мы кое-как уяснили, что ведется ракетный обстрел завода и что необходимо срочно отсюда уезжать. Позже нам сказали, что на территорию завода упали и взорвались 4 ра­кеты, что были они вы­пущены из ущелья гор в 20 км от завода с неболь­шого грузового автомо­биля. Их засекли с верто­лета, но владельцев ракет и автомобиля не наш­ли».
В.М. Чурпите не раз доводилось встречаться с лидерами нового Афгани­стана. Рассказывая, на­пример, о своей поездке в Джалалабад, он пишет: «...Повезло с транспор­том. В Джалалабад летел Наджибулла, недавно из­бранный секретарем ЦК НДПА. Он с удовольстви­ем взял нас, т.е. Н. Кавьяни (В.М. Чурпита был со­ветником от ЦК КПСС при члене Ревсовета ДРА и заведующем отделом организационно - партий­ной работы ЦК НДПА Наджмутдине Кавьяни. -Авт.) и меня, [а также] переводчика и охранника Кавьяни на борт своего самолета. С Наджибом летел еще его помощник.
Надо сказать, Наджиб в это время набрал среди руководителей молодой Афганской республики значительный вес и авто­ритет. Выше среднего ро­ста, плотно сбитый 40-лет­ний пуштун, прошедший школу подполья, тюрем, после Саурской револю­ции - первый секретарь Кабульского горкома НДПА, затем руководи­тель государственной службы информации (СГИ - по-афгански ХАД), что приравнивалось к нашей госбезопасности, и вот -секретарь ЦК НДПА. Не­смотря на то, что шли разговоры о его жене, яко­бы внучке короля Захир-шаха, о том, что родной брат умыкнул несколько миллионов афгани и сбе­жал в Пакистан, многие уже тогда видели в нем подпорку под Б. Кармаля. Для этого у Наджиба было немало необходимых ка­честв - он был прагматик, и его меньше, чем Б. Кар­маля, «заносило» в вопро­сах общественного и госу­дарственного устройства. Он больше был на виду у афганской общественно­сти, был более доступен, лучше знал настроения и проявлял больше твердо­сти в достижении целей партии.
...Его беспокоили... как я понял, «забегания» главного теоретика ДРА в вопросах строительства социализма в этой практи­чески феодальной стране, что, по его мнению, отчуж­дало и без того далекий от политики, апатичный и замкнутый в силу шариат­ских традиций народ от руководства партии и госу­дарства, усложняло дости-жение целей Саурской революции. С этим я был абсолютно согласен».
Речь шла о Б. Кармале. В.М. Чурпита пишет: «Сво­ей известности в НДПА и стране Кармаль добился задолго до Саурской (Апрельской) революции, благодаря своим несомненным способностям и опыту оратора-трибуна, пропагандиста, публициста. Он, как лидер-оппозиционер при монархиче­ском строе, имел талант повсюду и во всем нахо­дить, видеть и обличать недостатки. Именно роль политического критика вполне удалась ему и сни­скала известную популяр­ность. Но когда пришло время организовывать об­щество на созидание, вы­являть и сплачивать для этого способных людей, необходимых организа­торских качеств, политиче­ского чутья и таланта у [него] не проявилось. А как раз недостаток этих ка­честв лидера особенно бо­лезненно сказался на дея­тельности высших партий­ных и государственных органов, руководителей, их возглавлявших. Многие из них стали подстраивать­ся под стиль и настрой своего лидера, избегали ставить перед ним острые вопросы, оставляли их не­решенными, порождая и накапливая недовольство низов. Значительная часть высших кадров - членов Политбюро ЦК НДПА, Ревсовета ДРА, Совета Министров ДРА, руководителей общественных организаций – все больше становилась нелояльной и к лидеру, тревожилась за будущее ДРА. Но была и такая группа высших ка­дров, которая видела, зна­ла недостатки Кармаля, пыталась противостоять его неверным шагам в ру­ководстве партией и стра­ной. С их стороны участи­лись случаи неинформи­рования его о проблемах, которыми они занимались, сократилось число его встреч с ответственными лицами. В итоге росла изо­лированность Б. Кармаля. Его кабинетная замкну­тость, тяготение к чисто теоретическим, книжным занятиям плюс такие каче­ства, как неколлегиаль­ность, излишняя замкну­тость, чрезмерная рани­мость и ревность к успехам и популярности других, подозрительность да еще и капризность - все это вы­зывало у многих афганских руководителей (с чем наш советнический аппарат также был согласен) со­мнение в способности пер­вого лица республики обе­спечить позитивный перелом и нормализацию обстановки в этой стране».
И далее: «В последнее время (своего правления) Бабрак Кармаль стал де­лать в выступлениях про­зрачные намеки о строи­тельстве в ДРА социализ­ма. Мы, конечно, все уди­вились, кто подсунул эту сумасбродную идею Кармалю, обвинили в этом наших советников, кто консультировал его и де­лал ему заготовки для вы­ступлений. Такая же, если не более крутая взбучка последовала из Москвы. Однако оказалось, что наши товарищи здесь ни при чем. Это была соб­ственная идея афганского лидера. Она вызвала не­доумение не только у на­шей стороны, но и у бли­жайших сторонников из окружения Б. Кармаля, в т.ч. у Наджиба, о чем я го­ворил уже раньше. И эти «теоретические» упражне­ния, конечно, подлили воды на мельницу [запад­ной] контрпропаганды по афганскому вопросу, по­зволили ей лишний раз обвинить Советский Союз в экспансии на мусульман­ский мир, в оккупации Афганистана и захватнических планах […]».
Кстати, о пропагандистской войне того време­ни: «Контрпропаганда за­нимала особое место у противоборствующих сто­рон. И надо честно при­знать, что душманыв этом отношении превосходили режим Кармаля [...]». Глав­ным содержанием [их] контрпропагандистских материалов была опора на «Коран» и с его позиций борьба против врагов ис­лама, которыми считались все, кто поддерживал или симпатизировал новой власти». В.М. Чурпита осо­бо подчеркивает, что «па­раллельно велась контр­пропаганда, прежде всего Народно-трудовым сою­зом (НТС) и Организацией украинских национали­стов (ОУН), на подразделе­ния 40-й армии».
Большое внимание в своих воспоминаниях В.М. Чурпита уделил вопросам женского движения в но­вом Афганистане. (Для мусульманской страны эта проблема традиционно болезненная и сложная). Он подчеркивает, что «не­смотря на естественные трудности, женское движе­ние в ДРА развивалось. [Была] создана Демократи­ческая организация жен­щин Афганистана, ее фи­лиалы во всех провинци­альных центрах, во многих уездах [...]. Около 12000 женщин вступили в ряды НДПА. Демократическая организация женщин Аф­ганистана (ДОЖА) с по­мощью советников из СССР вела трудную, не­простую работу по разви­тию женского движения в этой глубоко патриархаль­ной стране. Одним из со­ветников ДОЖА была и наша землячка Валентина Михайловна Носкова, ра­ботавшая в ту пору заве­дующей отделом Кемеров­ского обкома КПСС.
На наших глазах, - от­мечает В.М. Чурпита, - вы­прямлялась афганская женщина, освобождаясь от тяжелых традиций. Мы все больше встречали женщин среди преподавателей, учителей, врачей. Началь­ник военного госпиталя - женщина. Впервые жен­щине [было] присвоено звание медицинского гене­рала. Жена Б. Кармаля, чтобы показать пример, заведовала детским домом «Ватан» («Родина»). Эман­сипацию женщин Афгани­стана приветствовал мир, хотя далеко не все стреми­лись этому помочь. Но были и силы, которые про­тивились освобождению женщин, которые вына­шивали планы вернуть женщину-мусульманку на место, отведенное ей веко­выми традициями ислама. Вывод наших войск помог этим силам разрушить все, о чем мечтали женщины Афганистана веками. Талибы снова одели на них паранджу, запретили им любую другую работу, кроме домашней, лишили многих других завоеваний».
В Афганистане в те годы находилось немало советников и других специалистов из Советского Союза, и В.М. Чурпита пишет: «Я поражался тер­пению и выносливости наших ребят, живших, если можно так выразить­ся, почти в фронтовой обстановке, без бытовых удобств, на полном само­обслуживании - приго­товление пищи, уборка жилья, стирка, не всегда помоешься и т.д. ... И что особенно удивляло - ни­кто не болел, ничем не отравился, хотя в тех усло­виях была повышенная опасность заболеть, осо­бенно гепатитом. Видимо, повышенное психологи­ческое состояние служило определенной защитной аурой и предохраняло от заболеваний».
В.М. Чурпита отмеча­ет, что в Афганистан, по­мимо военных и граждан­ских специалистов, «при­езжало много известных и не очень работников куль­туры, искусства, артистов, литераторов и т.д. В то время генералы армии Соколов С.Л., Ахрамеев, Варенников В.И. практи­чески постоянно находи­лись в ДРА. Из ЦК КПСС часто наведывался зам. зав. отделом пропаганды и агитации Севрук В.Н. Были здесь писатели Юлиан Семенов, Лимо­нов, Верченко и другие. Из наших земляков приез­жал известный иллюзио­нист Владимир Перевод­чиков. Однако из всех, кто прилетал в эти края, боль­ше всех привозил радости и удовольствия [...] Иосиф Кобзон. Его ждали в во­инских частях, в госпита­лях, в клубах [...]».
В заключительной ча­сти воспоминаний В.М. Чурпита дает общую оценку афганским собы­тиям, во многом созвуч­ную нашему тревожному времени. Уроки Афгани­стана, на его взгляд, по-прежнему злободневны. Он пишет, что и по сей день многие российские политики «продолжают самым недобрым словом поминать советское руко­водство за ввод войск в Афганистан. Приводятся доводы о физических и моральных потерях со­ветского народа, о том, что затея с Афганистаном - это и политическая, и стратегическая ошибка. Слов нет, ошибок нашего советского руководства в этой стране допущено не­мало. И естественно, это сказалось на международ­ном и внутреннем автори­тете советского руковод­ства. Однако, - подчерки­вает В.М. Чурпита, - с точки зрения человека, пробывшего в Афганистане три с лишним года, немало видевшего и слышавшего, наше пребывание в данной стране было оправдано. Подтверждается это, прежде всего, расчетами военных специалистов СССР. Они утверждали, что нахождение нашего ограниченного контингента в ДРА и с позиций экономики, и особенно с позиций обороноспособности и безопасности го­сударства намного эффек­тивнее, чем укрепление и охрана границы СССР - Афганистан протяженно­стью примерно 2400 км. В данном случае Афгани­стан становился для СССР буферной зоной с глуби­ной от 300 до 600 км меж­ду СССР и Пакистаном -главным военным плац­дармом США. Это пре­красно понимали стратеги США и их союзники, ко­торые намеревались сами разместить здесь свои во­енные базы. (Работники нашего посольства в ДРА рассказывали, что когда наши самолеты с десан­том садились в Кабуль­ском аэропорту, наблю­давший эту сцену амери­канский посол украдкой вытирал слезы... Мы при­чинили США очередное зло!).Поэтому они все делали для того, чтобы сделать невыносимым для нас пребывание в этой стране, обострить прежде всего обстановку и в самом Афганистане, а затем и вокруг него. Они не скры­вали своего враждебного отношения к нашему вхождению в Афганистан и квалифицировали его, как приближение к Пер­сидскому заливу (остава­лось каких-нибудь 500 км), [как] угрозу оккупации государств, прилегающих к этому стратегическому анклаву, в котором безраз­дельно господствовали американцы. При этом не брезговали абсолютно никакими средствами противодействия - от ди­пломатических провока­ций до организации тер­рористических актов, ди­версий, убийств и т.п.».
Завершая свои воспо­минания, В.М. Чурпита находит очень проникно­венные слова: «Что будет дальше в этой стране, ко­торая оставила в жизни СССР (и России, в част­ности) [столь] глубокий след, сегодня сказать не­просто. За девять лет пре­бывания там многие [из нас] оставили частицу сердца и даже жизни, вложили немало труда в промышленные объекты, сооружения науки и куль­туры, в развитие и укре­пление дружбы с афган­ским народом. А это аф­ганцы ценят превыше всего. Я думаю, - резюми­рует автор, - что за время советского пребывания наши люди посеяли там добрые семена, которые непременно взойдут. На­ступит это время...».
 
Николай Галкин, старший научный сотрудник ГАКО
 

Публикация из газеты «Кузбасс» № 24 (24744) от 12 февраля 2009 г.