Афганистан в душе моей…
12.07.2011
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Афганистана.
Афганская война была последней крупной войной Советского Союза. Ее финал ни в коей мере нельзя рассматривать, как военное поражение. Ведь даже просоветское правительство в Кабуле, оставшись без помощи северного соседа и опираясь исключительно на собственные силы, сумело продержаться у власти три с половиной года. И это в борьбе с объединенной вооруженной оппозицией, активно поддерживавшейся из-за рубежа.
Сегодня мы знакомим наших читателей с хранящимися в госархиве Кемеровской области (ГАКО) воспоминаниями В.М. Чурпиты, известного в Кузбассе политического и общественного деятеля, почетного гражданина Кемеровской области. В период афганской войны В.М. Чурпита находился в Демократической Республике Афганистан в качестве советника ЦК КПСС при ЦК НДПА. С любезного согласия автора приводим ряд наиболее интересных отрывков из этого замечательного исторического документа.
«В 1985 г. летом, будучи в Мазари-Шарифе, мы не могли не заехать на завод по производству минеральных удобрений. Были мы на этом предприятии примерно около часа. Уезжая с территории завода, я увидел у заводских ворот, снаружи завода, наши БТРы и советских солдат. Мы остановились, подошли к ним, расспросили их о службе. Они вместе с афганцами охраняли завод. В том, что было от кого охранять, мы убедились здесь же. Только собрались садиться в машины, видим, бежит к [нам] афганский солдат и просит подождать. Из его возбужденного состояния и прерывающейся запыхавшимся дыханием речи мы кое-как уяснили, что ведется ракетный обстрел завода и что необходимо срочно отсюда уезжать. Позже нам сказали, что на территорию завода упали и взорвались 4 ракеты, что были они выпущены из ущелья гор в 20 км от завода с небольшого грузового автомобиля. Их засекли с вертолета, но владельцев ракет и автомобиля не нашли».
В.М. Чурпите не раз доводилось встречаться с лидерами нового Афганистана. Рассказывая, например, о своей поездке в Джалалабад, он пишет: «...Повезло с транспортом. В Джалалабад летел Наджибулла, недавно избранный секретарем ЦК НДПА. Он с удовольствием взял нас, т.е. Н. Кавьяни (В.М. Чурпита был советником от ЦК КПСС при члене Ревсовета ДРА и заведующем отделом организационно - партийной работы ЦК НДПА Наджмутдине Кавьяни. -Авт.) и меня, [а также] переводчика и охранника Кавьяни на борт своего самолета. С Наджибом летел еще его помощник.
Надо сказать, Наджиб в это время набрал среди руководителей молодой Афганской республики значительный вес и авторитет. Выше среднего роста, плотно сбитый 40-летний пуштун, прошедший школу подполья, тюрем, после Саурской революции - первый секретарь Кабульского горкома НДПА, затем руководитель государственной службы информации (СГИ - по-афгански ХАД), что приравнивалось к нашей госбезопасности, и вот -секретарь ЦК НДПА. Несмотря на то, что шли разговоры о его жене, якобы внучке короля Захир-шаха, о том, что родной брат умыкнул несколько миллионов афгани и сбежал в Пакистан, многие уже тогда видели в нем подпорку под Б. Кармаля. Для этого у Наджиба было немало необходимых качеств - он был прагматик, и его меньше, чем Б. Кармаля, «заносило» в вопросах общественного и государственного устройства. Он больше был на виду у афганской общественности, был более доступен, лучше знал настроения и проявлял больше твердости в достижении целей партии.
...Его беспокоили... как я понял, «забегания» главного теоретика ДРА в вопросах строительства социализма в этой практически феодальной стране, что, по его мнению, отчуждало и без того далекий от политики, апатичный и замкнутый в силу шариатских традиций народ от руководства партии и государства, усложняло дости-жение целей Саурской революции. С этим я был абсолютно согласен».
Речь шла о Б. Кармале. В.М. Чурпита пишет: «Своей известности в НДПА и стране Кармаль добился задолго до Саурской (Апрельской) революции, благодаря своим несомненным способностям и опыту оратора-трибуна, пропагандиста, публициста. Он, как лидер-оппозиционер при монархическом строе, имел талант повсюду и во всем находить, видеть и обличать недостатки. Именно роль политического критика вполне удалась ему и снискала известную популярность. Но когда пришло время организовывать общество на созидание, выявлять и сплачивать для этого способных людей, необходимых организаторских качеств, политического чутья и таланта у [него] не проявилось. А как раз недостаток этих качеств лидера особенно болезненно сказался на деятельности высших партийных и государственных органов, руководителей, их возглавлявших. Многие из них стали подстраиваться под стиль и настрой своего лидера, избегали ставить перед ним острые вопросы, оставляли их нерешенными, порождая и накапливая недовольство низов. Значительная часть высших кадров - членов Политбюро ЦК НДПА, Ревсовета ДРА, Совета Министров ДРА, руководителей общественных организаций – все больше становилась нелояльной и к лидеру, тревожилась за будущее ДРА. Но была и такая группа высших кадров, которая видела, знала недостатки Кармаля, пыталась противостоять его неверным шагам в руководстве партией и страной. С их стороны участились случаи неинформирования его о проблемах, которыми они занимались, сократилось число его встреч с ответственными лицами. В итоге росла изолированность Б. Кармаля. Его кабинетная замкнутость, тяготение к чисто теоретическим, книжным занятиям плюс такие качества, как неколлегиальность, излишняя замкнутость, чрезмерная ранимость и ревность к успехам и популярности других, подозрительность да еще и капризность - все это вызывало у многих афганских руководителей (с чем наш советнический аппарат также был согласен) сомнение в способности первого лица республики обеспечить позитивный перелом и нормализацию обстановки в этой стране».
И далее: «В последнее время (своего правления) Бабрак Кармаль стал делать в выступлениях прозрачные намеки о строительстве в ДРА социализма. Мы, конечно, все удивились, кто подсунул эту сумасбродную идею Кармалю, обвинили в этом наших советников, кто консультировал его и делал ему заготовки для выступлений. Такая же, если не более крутая взбучка последовала из Москвы. Однако оказалось, что наши товарищи здесь ни при чем. Это была собственная идея афганского лидера. Она вызвала недоумение не только у нашей стороны, но и у ближайших сторонников из окружения Б. Кармаля, в т.ч. у Наджиба, о чем я говорил уже раньше. И эти «теоретические» упражнения, конечно, подлили воды на мельницу [западной] контрпропаганды по афганскому вопросу, позволили ей лишний раз обвинить Советский Союз в экспансии на мусульманский мир, в оккупации Афганистана и захватнических планах […]».
Кстати, о пропагандистской войне того времени: «Контрпропаганда занимала особое место у противоборствующих сторон. И надо честно признать, что душманыв этом отношении превосходили режим Кармаля [...]». Главным содержанием [их] контрпропагандистских материалов была опора на «Коран» и с его позиций борьба против врагов ислама, которыми считались все, кто поддерживал или симпатизировал новой власти». В.М. Чурпита особо подчеркивает, что «параллельно велась контрпропаганда, прежде всего Народно-трудовым союзом (НТС) и Организацией украинских националистов (ОУН), на подразделения 40-й армии».
Большое внимание в своих воспоминаниях В.М. Чурпита уделил вопросам женского движения в новом Афганистане. (Для мусульманской страны эта проблема традиционно болезненная и сложная). Он подчеркивает, что «несмотря на естественные трудности, женское движение в ДРА развивалось. [Была] создана Демократическая организация женщин Афганистана, ее филиалы во всех провинциальных центрах, во многих уездах [...]. Около 12000 женщин вступили в ряды НДПА. Демократическая организация женщин Афганистана (ДОЖА) с помощью советников из СССР вела трудную, непростую работу по развитию женского движения в этой глубоко патриархальной стране. Одним из советников ДОЖА была и наша землячка Валентина Михайловна Носкова, работавшая в ту пору заведующей отделом Кемеровского обкома КПСС.
На наших глазах, - отмечает В.М. Чурпита, - выпрямлялась афганская женщина, освобождаясь от тяжелых традиций. Мы все больше встречали женщин среди преподавателей, учителей, врачей. Начальник военного госпиталя - женщина. Впервые женщине [было] присвоено звание медицинского генерала. Жена Б. Кармаля, чтобы показать пример, заведовала детским домом «Ватан» («Родина»). Эмансипацию женщин Афганистана приветствовал мир, хотя далеко не все стремились этому помочь. Но были и силы, которые противились освобождению женщин, которые вынашивали планы вернуть женщину-мусульманку на место, отведенное ей вековыми традициями ислама. Вывод наших войск помог этим силам разрушить все, о чем мечтали женщины Афганистана веками. Талибы снова одели на них паранджу, запретили им любую другую работу, кроме домашней, лишили многих других завоеваний».
В Афганистане в те годы находилось немало советников и других специалистов из Советского Союза, и В.М. Чурпита пишет: «Я поражался терпению и выносливости наших ребят, живших, если можно так выразиться, почти в фронтовой обстановке, без бытовых удобств, на полном самообслуживании - приготовление пищи, уборка жилья, стирка, не всегда помоешься и т.д. ... И что особенно удивляло - никто не болел, ничем не отравился, хотя в тех условиях была повышенная опасность заболеть, особенно гепатитом. Видимо, повышенное психологическое состояние служило определенной защитной аурой и предохраняло от заболеваний».
В.М. Чурпита отмечает, что в Афганистан, помимо военных и гражданских специалистов, «приезжало много известных и не очень работников культуры, искусства, артистов, литераторов и т.д. В то время генералы армии Соколов С.Л., Ахрамеев, Варенников В.И. практически постоянно находились в ДРА. Из ЦК КПСС часто наведывался зам. зав. отделом пропаганды и агитации Севрук В.Н. Были здесь писатели Юлиан Семенов, Лимонов, Верченко и другие. Из наших земляков приезжал известный иллюзионист Владимир Переводчиков. Однако из всех, кто прилетал в эти края, больше всех привозил радости и удовольствия [...] Иосиф Кобзон. Его ждали в воинских частях, в госпиталях, в клубах [...]».
В заключительной части воспоминаний В.М. Чурпита дает общую оценку афганским событиям, во многом созвучную нашему тревожному времени. Уроки Афганистана, на его взгляд, по-прежнему злободневны. Он пишет, что и по сей день многие российские политики «продолжают самым недобрым словом поминать советское руководство за ввод войск в Афганистан. Приводятся доводы о физических и моральных потерях советского народа, о том, что затея с Афганистаном - это и политическая, и стратегическая ошибка. Слов нет, ошибок нашего советского руководства в этой стране допущено немало. И естественно, это сказалось на международном и внутреннем авторитете советского руководства. Однако, - подчеркивает В.М. Чурпита, - с точки зрения человека, пробывшего в Афганистане три с лишним года, немало видевшего и слышавшего, наше пребывание в данной стране было оправдано. Подтверждается это, прежде всего, расчетами военных специалистов СССР. Они утверждали, что нахождение нашего ограниченного контингента в ДРА и с позиций экономики, и особенно с позиций обороноспособности и безопасности государства намного эффективнее, чем укрепление и охрана границы СССР - Афганистан протяженностью примерно 2400 км. В данном случае Афганистан становился для СССР буферной зоной с глубиной от 300 до 600 км между СССР и Пакистаном -главным военным плацдармом США. Это прекрасно понимали стратеги США и их союзники, которые намеревались сами разместить здесь свои военные базы. (Работники нашего посольства в ДРА рассказывали, что когда наши самолеты с десантом садились в Кабульском аэропорту, наблюдавший эту сцену американский посол украдкой вытирал слезы... Мы причинили США очередное зло!).Поэтому они все делали для того, чтобы сделать невыносимым для нас пребывание в этой стране, обострить прежде всего обстановку и в самом Афганистане, а затем и вокруг него. Они не скрывали своего враждебного отношения к нашему вхождению в Афганистан и квалифицировали его, как приближение к Персидскому заливу (оставалось каких-нибудь 500 км), [как] угрозу оккупации государств, прилегающих к этому стратегическому анклаву, в котором безраздельно господствовали американцы. При этом не брезговали абсолютно никакими средствами противодействия - от дипломатических провокаций до организации террористических актов, диверсий, убийств и т.п.».
Завершая свои воспоминания, В.М. Чурпита находит очень проникновенные слова: «Что будет дальше в этой стране, которая оставила в жизни СССР (и России, в частности) [столь] глубокий след, сегодня сказать непросто. За девять лет пребывания там многие [из нас] оставили частицу сердца и даже жизни, вложили немало труда в промышленные объекты, сооружения науки и культуры, в развитие и укрепление дружбы с афганским народом. А это афганцы ценят превыше всего. Я думаю, - резюмирует автор, - что за время советского пребывания наши люди посеяли там добрые семена, которые непременно взойдут. Наступит это время...».
Николай Галкин, старший научный сотрудник ГАКО
Публикация из газеты «Кузбасс» № 24 (24744) от 12 февраля 2009 г.